— Я пришла, чтобы обсудить с вами то, что произошло, — заявила миссис Уилсон.
В передней комнате все было каким-то замызганным, неопрятным — Мик видела, что от взгляда мистера Бреннона ничего не укрылось.
Искалеченная целлулоидная кукла, бусы и прочий хлам, которым играл Ральф, были раскиданы по всему полу. На папином верстаке стояло пиво, а наволочки на кровати папы с мамой выглядели просто серыми.
Миссис Уилсон по-прежнему то снимала, то надевала на палец обручальное кольцо. Рядом с ней мистер Бреннон казался спокойным и молча сидел, закинув ногу за ногу. Щеки у него были иссиня-черные, и он был похож на гангстера из кинофильма. Мистер Бреннон, наверное, имеет против нее зуб. Он всегда с ней разговаривает грубо, не как с другими людьми. Наверное, заметил, как они с Братишкой слямзили у него со стойки пачку жевательной резинки. Мик его ненавидела.
— Говоря попросту, — заявила миссис Уилсон, — ваш мальчик намеренно выстрелил моей Бэби в голову.
Мик вышла на середину комнаты.
— Неправда, — сказала она. — Я при этом была. Братишка наводил ружье и на меня, и на Ральфа, и на всех вокруг. Просто, когда он целился в Бэби, палец у него случайно соскользнул. Я при этом была.
Мистер Бреннон потер нос и грустно на нее поглядел. Ух, как она его ненавидела!
— Я понимаю ваше состояние и поэтому сразу хочу перейти к делу, — сказала миссис Уилсон.
Мама звякнула связкой ключей, но папа сидел неподвижно, свесив тяжелые руки с колен.
— У Братишки и в мыслях не было в нее стрелять, — продолжала Мик. — Он просто…
Миссис Уилсон сдергивала и снова насаживала на палец кольцо.
— Обожди. Я все знаю. Я могу передать дело в суд и стребовать с вас все, что у вас есть, до последнего цента…
Папа по-прежнему сидел с застывшим лицом.
— Могу сказать одно, — вставил он. — Много вы у нас не высудите. Все, что у нас есть, — это…
— Нет, вы меня послушайте, — перебила его миссис Уилсон. — Я ведь не привела к вам адвоката и судиться не хочу. Мы с Бартоломью… с мистером Бренноном по дороге все обсудили и в общем согласны. Во-первых, я хочу поступить по чести и по совести, а во-вторых, не желаю, чтобы в ее годы имя Бэби трепали по каким-то хамским судам.
В комнате не слышно было ни звука, все сидели как прибитые. Только мистер Бреннон вроде бы улыбнулся Мик, но в ответ она только строго на него покосилась.
Миссис Уилсон очень волновалась: когда она закуривала сигарету, рука у нее дрожала.
— Я не желаю с вами судиться и прочее. Все, чего я от вас требую, — это справедливости. Я не требую, чтобы вы платили за все слезы Бэби и за те страдания, которые она перенесла, пока ей не дали снотворное. Никакими деньгами за это не заплатишь. Я не требую, чтобы вы платили за урон ее карьере и крах всех наших планов на будущее. Несколько месяцев ей придется носить повязку. Она не сможет выступить на вечере, может, у нее даже останется небольшая лысина!
Миссис Уилсон и папа уставились друг на друга как загипнотизированные. Потом миссис Уилсон полезла в сумочку и достала листок бумаги.
— Вам придется заплатить только то, во что нам все это реально обойдется. За отдельную палату для Бэби в больнице и за отдельную сиделку, пока девочку не отпустят домой. Ну и разумеется, за операцию и по счету врачу. И я требую, чтобы с доктором расплатились немедленно! Кроме того, Бэби сбрили волосы, поэтому вы должны заплатить за перманент, для которого я возила ее в Атланту, потому что, когда волосы у нее отрастут, я опять ей сделаю перманент. И стоимость ее костюма плюс прочие мелкие расходы вроде этого. Я вам письменно перечислю все суммы, как только сама их буду знать. Я стараюсь вести себя с вами честно и порядочно, и вы должны заплатить мне все, как только я представлю счет.
Мама разгладила на коленях подол и коротко вздохнула.
— Мне кажется, что в общей палате, с детьми, ей будет лучше, чем в отдельной. Когда Мик болела воспалением легких… — сказала она.
— Я настаиваю на отдельной палате.
Мистер Бреннон вытянул вперед свои белые короткопалые руки и покачал ими, словно они лежали на весах.
— Может, через день-другой Бэби сможет переехать в палату на двоих, к какому-нибудь другому ребенку, — продолжала мама.
Голос миссис Уилсон звучал непреклонно:
— Вы слышали, что я сказала. Раз ваш мальчик стрелял в мою Бэби, она должна иметь все удобства, пока не поправится.
— За вами, конечно, все права, — признал папа. — Видит бог, у нас сейчас нет ни гроша, но, может, мне удастся что-нибудь наскрести. Надо признаться, что вы не стараетесь злоупотреблять своим положением — спасибо хоть за это. Мы сделаем все, что сможем.
Мик хотелось остаться и дослушать разговор, но ее мучила мысль о Братишке. Когда она представляла себе, как он сидит там на дереве в темном холодном домике и думает о Синг-Синге, на душе у нее кошки скребли. Она вышла из комнаты и направилась к черному ходу. Дул ветер, на дворе было совсем темно, если не считать желтого квадрата света из окна кухни. Заглянув в окно, она увидела Порцию, которая неподвижно сидела у стола, закрыв лицо худыми длинными пальцами. Во дворе было уныло; ветер жутковато шевелил тени и погребально завывал во тьме.
Мик постояла под дубом. Но едва она ухватилась за нижнюю ветку, как ее словно ушибла страшная мысль. Она вдруг почувствовала, что Братишки тут больше нет. Она окликнула его, но никто не отозвался. Тогда она быстро и бесшумно, как кошка, вскарабкалась наверх.
— Эй! Братишка!
Даже не обшарив ящика, она поняла, что там его нет. Но чтобы удостовериться в этом, она все же залезла внутрь и ощупала все углы. Мальчишка исчез. Наверно, спустился, как только она ушла. Теперь он уже далеко, а такого смышленого малого, как Братишка, пожалуй, и не знаешь, где найти.
Она слезла с дерева и побежала на веранду. Миссис Уилсон уходила, и все вышли провожать ее на крыльцо.
— Папа! — сказала Мик. — Где-то надо искать Братишку. Он убежал. Я уверена, что тут, на нашей улице, его нет… Надо всем нам пойти его искать.
Никто не знал, куда идти и с чего начинать поиски. Папа ходил взад и вперед по улице, заглядывая во все закоулки. Мистер Бреннон вызвал по телефону такси для миссис Уилсон, а сам решил принять участие в розысках. Мистер Сингер сидел на перилах веранды и был единственным человеком, который хранил спокойствие. Все рассчитывали, что Мик скажет, где скорее всего можно найти Братишку. Но город был такой большой, а мальчик — такой хитрый, что она просто растерялась.
Может, он побежал к Порции, на Шугар-хилл? Мик пошла на кухню, где Порция все так и сидела у стола, закрыв лицо руками.
— Мне почему-то кажется, что он побежал к тебе домой. Помоги нам его найти.
— И как же я сама до этого не додумалась? Бьюсь об заклад, что бедный малыш давно сидит у меня.
Мистер Бреннон попросил у кого-то автомобиль. Он, мистер Сингер и папа сели в машину вместе с Мик и Порцией. Никто не знал, что сейчас переживает Братишка, кроме нее, Мик. Никто не знал, что он убежал, думая, будто спасает свою жизнь.
В доме у Порции было темно, только луна бросала квадратные отсветы на пол. Едва они туда вошли, как сразу же выяснилось, что в обеих комнатах никого нет. Порция зажгла в передней лампу. В квартире пахло мускусом, повсюду висели вырезанные из журналов картинки и лежали кружевные скатерти и кружевные накидочки. Но Братишки здесь не было.
— Он приходил! — вдруг воскликнула Порция. — Я вижу, что здесь кто-то был.
Мистер Сингер нашел на кухонном столе карандаш и листок бумаги. Он прочел, что там было написано, и показал остальным. Буквы были круглые, неровные, но смышленый малый сделал только одну грамматическую ошибку. Там было написано:
«Дорогая Порция, я уезжаю в Флариду. Скажи всем.
С уважением Братишка Келли».
Они стояли молча, обалдев от изумления. Папа выглядывал за дверь и рассеянно потирал нос. Потом все решили снова сесть в машину и поехать к шоссе, ведущему на юг.
— Обождите минутку, — остановила их Мик. — Хотя Братишке всего семь лет, у него хватит ума не сказать, куда он бежит, если он в самом деле хочет убежать. Насчет Флориды это просто вранье.
— Вранье? — переспросил папа.
— Факт. Братишка слышал только про два места — про Флориду и про Атланту. Мы с ним и с Ральфом не раз бывали на дороге в Атланту. Он знает, как туда попасть. Вот туда он и двинулся. Он любит рассказывать, что будет делать, если попадет в Атланту.
Они снова уселись в машину. Мик уже полезла на заднее сиденье, но Порция дернула ее за руку.
— Знаешь, что сделал Братишка? — шепнула она. — Только никому не говори. Братишка, кроме всего, стащил с комода мои золотые сережки. Вот уж не думала, что он так со мной поступит!
